[6918XD]

На днях переслушав "Города и числа" Полозковой Веры, вновь обнаружил для себя новые и новые вещи, прекрасные и многогранные, глубокие.
Знаете, меня поражает эта поэтесса тем, что допустим пол концерта затуманенно тленной атмосферой, все строки о том, как не стоит и не хочется доверять, как вообще страшно жить и стареть, а потом она внезапно начинает сама над этим же стебать, в перерывах вставляя колкие фразочки. Остаётся некое чувство задумчивой такой тяжести, грузности, но обмозговав всё после тех же приколов, становится легче, и ты готов принять что бы ни подкинула судьба)

Несколько вещей, которые особенно зацепили.
(Ради первой, собственно, в сотый раз я и переслушивал этот альбом хDD)

кто там

а на третий год меня выпустят, я приду приникнуть к твоим воротам.
тебя кликнет охранник, ты выйдешь и спросишь - кто там?

мы рискнём говорить, если б говорили ожог и лёд, не молчали бы чёрт и ладан:
"есть порядок вещей, увы, он не нами задан;
я боюсь тебя, я мертвею внутри, как от ужаса или чуда,
столько людей, почему все смотрят, уйдём отсюда.

кончилась моя юность, принц дикий лебедь, моя всесильная, огневая,
я гляжу на тебя, по контуру выгнивая;
здорово, что тебя, не задев и пальцем, обходят годы,
здорово, что у тебя, как прежде, нет мне ни милости, ни свободы

я не знаю, что вообще любовь, кроме вечной жажды
пламенем объятым лицом лечь в снег этих рук однажды,
есть ли у меня еще смысл, кроме гибельного блаженства
запоминать тебя, чтоб узнать потом по случайной десятой жеста;

дай мне напиться воздуха у волос, и я двинусь своей дорогой,
чтобы сердце не взорвалось, не касайся меня, не трогай,
сделаем вид, как принято у земных, что мы рады встрече,
как-то простимся, пожмём плечами, уроним плечи"

если тебя спросят, зачем ожог приходил за льдом, не опасна его игра ли,
говори, что так собран мир, что не мы его собирали,
всякий завоеватель раз в год выходит глядеть с досадой
на закат, что ни взять ни хитростью, ни осадой, -

люди любят взглянуть за край, обвариться в небесном тигле, -
а вообще идите работайте, что это вы притихли.

23 мая 2013, Киев

больше правды

как открывается вдруг горная гряда,
разгадка, скважина; все доводы поправ, ты
возник и оказался больше правды -
необходимый, словно был всегда.

ты область, где кончаются слова.
ты детство, что впотьмах навстречу вышло:
клеёнка, салки, давленая вишня,
щекотка, манка, мятая трава.

стоишь, бесспорен, заспан и влюблён,
и смотришь так, что радостно и страшно -
как жить под взглядом, где такая яшма,
крапива, малахит, кукушкин лён.

я не умею этой прямоты
и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони - прячь их -
пакеты, страхи, глупости, цветы;

привет! ты пахнешь берегом реки,
подлунным, летним, в молодой осоке;
условия, экзамены и сроки
друг другу ставят только дураки,
а мы четыре жадные руки,
нашедшие назначенные строки.

25 апреля 2012

Летний романс

"Тут соло, про тебя второй куплет".
Ей кажется, ей триста сорок лет.
Он написал ей пять влюблённых песен.
Она кивает, пряча лоб во тьму,
И отвечает мысленно ему,
Но более себе: "Труха и плесень".

Он зной; зарница; певчее дитя.
Он, кажется, ликует, обретя
В ней дух викторианского романа.
И поцелуи с губ его текут,
Как масло ги, как пенье, как лоскут
Соленого слоистого тумана.

Июль разлёгся в городе пустом
Котом и средоточием истом
И все бульвары сумерками выстлал,
Как синим шелком; первая звезда,
Как будто кто-то выстрелил сюда:
Все повернули головы на выстрел.

Спор мягкости и точного ума,
Сама себе принцесса и тюрьма,
Сама себе свеча и гулкий мрамор,
Отвергнутость изжив, словно чуму,
Она не хочет помнить, по кому
Своим приказом вечно носит траур.

Она его, то маясь, то грубя,
Как будто укрывает от себя,
От сил, что по ночам проводят обыск:
Ни слова кроме вежливого льда.
Но он при шутке ловит иногда
Её улыбки драгоценный проблеск.

Ее в метро случайно углядев,
Сговорчивых и дерзких здешних дев
Он избегает. Пламенем капризным
Пронизанный, нутро ему скормив,
Он чувствует какой-то старый миф.
Он как-то знает, для чего он призван.

Так циферблат раскручивают вспять.
Дай Бог, дай Бог ему досочинять
Ей песни эти, чтоб кипело всё там
От нежности прямой, когда домой
Она придет и скажет "милый мой"
И станет плакать, будто в семисотом.

9 июля 2013, Ришикеш

ману

об исчерпанной милости ману узнает по тому, как вдруг
пропадает крепость питья и курева, и вокруг
резко падает сопротивленье ветра, и лучший друг
избегает глядеть в глаза, и растёт испуг
от того, что всё сходит с рук.

в первый день ману празднует безнаказанность, пьёт до полного забытья,
пристает к полицейским с вопросом, что это за статья,
в третий ману не признают ни начальники, ни семья,
на шестой ему нет житья.

"ну я понял - я утратил доверие, мне теперь его возвращать.
где-то я слажал, ты рассвирепел и ну меня укрощать.
ну прекрасно, я тебя слушаю - что мне нужно пообещать?"
"да я просто устал прощать".

ману едет на север, чеканит "нет уж", выходит ночью на дикий пляж:
всё вокруг лишь грубая фальшь и ретушь, картон и пластик, плохой муляж;
мир под ним разлезается словно ветошь, шуршит и сыплется, как гуашь.
"нет, легко ты меня не сдашь.

да, я говорил, что когда б не твоя пристрастность и твой нажим, я бы стал всесилен (нас таких миллион),
я опасен, если чем одержим, и дотла ненавижу, если я уязвлён,
но я не заслужил, чтобы ты молчал со мной как с чужим, городил вокруг чёртов съёмочный павильон -
не такое уж я гнильё".

"где ты, ману - а где все демоны, что орут в тебе вразнобой?
сколько надо драться, чтобы увидеть, что ты дерёшься с самим собой?
возвращайся домой
и иди по прямой до страха и через него насквозь,
и тогда ты узнаешь, как что-то тебе далось.

столько силы, ману, - и вся на то, чтобы только не выглядеть слабаком,
только не довериться никому и не позаботиться ни о ком, -
полежи покорённый в ладони берега, без оружия, голышом
и признайся с ужасом, как это хорошо.

просто - как тебе хорошо".

30 января 2013, Гокарна, Карнатака